Тренер украинских биатлонистов: Нас с Пихлером оценивали в стиле газеты «Правда»

Роберт Кабуков — наставник с уникальным опытом. Уроженец Коми работал в системе сборных Германии и России, а с этого сезона трудится тренером мужской сборной Украины.

В интервью «Чемпионату» Каблуков рассказал о происходящем в российском и украинском биатлоне и о причинах давления на российскую команду, жертвой которого стала Екатерина Шумилова.

— Неудача в смешанной эстафете вызвала огромный резонанс в России. Много говорилось о тренерской ошибке с выбором Шумиловой, о давлении на спортсменов. А могла ли наша команды выступить лучше?
— Такое могло случиться с любой командой. Не стоит говорить, что Шумилова не справилась. Неприятно, когда спортсменка не может добить одну мишень четырьмя патронами. Но это чемпионат мира, здесь давление велико, и это может случиться с любой командой.

— Во время работы в сборной России вы чувствовали, что у нас беспрецедентное давление на биатлонистов?
— Конечно. Давление идёт со всех сторон: от журналистов, болельщиков, тренеров и руководства. Надо найти способ оградить команду от этих давящих на спортсмена факторов.

— Как это можно сделать?
— Всё зависит от того, как подать человеку информацию. Есть прекрасный анекдот советских времён, когда Брежнев и Картер соревновались в беге на 100 метров. Картер забег выиграл. На следующий день в американских газетах заголовки: «Картер победил Брежнева», — а газета «Правда» пишет: «Брежнев прибежал вторым, Картер — предпоследним». Когда Пихлер и я работали в сборной России, нас в какой-то степени так и оценивали. Я считаю, что работа Пихлера дала свои положительные результаты. Что-то не получилось, но когда со стороны люди, не являющиеся профессиональными тренерами, дают категоричные оценки, это выглядит как этот анекдот.

— А каких результатов добился Пихлер?
— Перед ним ставилась задача — завоевать как можно больше медалей в Сочи. Он и работал на неё. А если бы ему дали задачу планомерно работать на перспективу, он бы действовал по-другому. Будь я или другой тренер на его месте, мы бы, наверное, также поступили, предложив запредельные нагрузки. Слабейшие бы выпали, а сильнейшие могли бы взять медали. Одна из его заслуг — создание атмосферы семьи в сборной и ограждение команды от давления. Счастливая семья — это полное доверие и любовь. Когда будут присутствовать эти два фактора в команде, а спортсмены будут это чувствовать и понимать, то само собой уйдёт недоверие и спортсмены поймут, что они защищены.

— Как раз с семьёй сравнивают украинскую сборную. Вы это почувствовали?
— В этом большая заслуга нашего президента Владимира Михайловича Брынзака, который создал такую атмосферу. Благодаря этому мы можем конкурировать за медали даже при некотором технологическом отставании от норвежцев, немцев и французов. Создание атмосферы складывается из маленьких кирпичиков. В России все ждут, что раз взяли специалиста, он как в сказке всё сделает по щучьему велению. Но сначала нужно научиться работать с этим специалистом и не ждать мгновенного результата. Однозначно оценить заслуги Пихлера во время работы в сборной России непросто. Например, сегодня Россия борется за максимальную квоту, а когда был Пихлер, она брала Кубок наций.

— Седьмое место сборной России — это объективный уровень?
— Нет. Реальный уровень — тройка призёров. Не хватает уверенности, настоящей спортивной наглости, когда выходишь на старт с «инстинктом убийцы».

— В Украине у тренеров нет такого выбора спортсменов, зато они не дёргаются и знают, что будут в составе. В этом плане маленьким странам легче?
— Хороший вопрос. Я вспомнил наш разговор с Клаусом Зибертом, когда я работал с немецкой командой, а он тренировал белорусов. Он говорил об уменьшении команды и более качественной работе с компактной группой во всех звеньях, начиная с юношей. А у нас до сих пор отголоски советского прошлого, когда мы могли из ста человек выбрать пять-шесть лучших спортсменов. Когда-то это давало результат, но сегодня, чтобы молодые спортсмены приходили в сборную в соответствии с мировым уровнем, необходимо, чтобы в регионах тренировочный процесс проходил на высоких технологиях, а не в условиях, когда одна винтовка на троих. Такого числа профессиональных спортсменов и тренеров в Германии нет, но и в России нельзя всех сразу выгнать на улицу.

— То есть большой выбор в России — это минус?
— В какой-то мере. Кроме того, это бьёт рикошетом по тренерам в плане их профессионального роста. На каком-то этапе приходит успокоение, что если не получится с этими спортсменами, то за спиной стоит целая очередь. А нам приходится беречь каждого спортсмена, но в то же время нельзя перегнуть палку и оказаться у него на поводу.

— Почему в Германии спортсмены более расслабленно относятся к своей работе, а у нас на главный старт выходят, как на войну, и это мешает раскрыть свой потенциал?
— Это вопрос ментальности нации. Немцы во всех сферах своей жизни ищут удовольствие и, даже уходя на выходные или в отпуск, всегда желают Viel Spass (много удовольствия). Этим пронизана вся их жизнь, в том числе и спорт. Когда спорт перестаёт приносить удовольствие, они заканчивают без сожаления.

— В России это сложно представить, потому что для спортсменов из глубинки спорт — это главный социальный лифт.
— В Германии нет такого большого социального неравенства. К тому же спортсмен вынужден инвестировать часть своих денег, и немалых, и если результатов нет, дальше нет смысла вкладывать средства. Надо думать о другом роде деятельности и дальнейшей судьбе. Немцы считаются экономной нацией, они умеют считать деньги. Это подталкивает и мотивирует спортсменов более требовательно относиться к себе. А тот, кто в себя ничего не вкладывает, а получает полное государственное обеспечение, на каком-то этапе, снижая к себе требование, становится иждивенцем. Российским тренерам приходится понимать, что такой спортсмен начинает паразитировать и стремится удержаться в команде без полной самоотдачи.

— Одна из статей о культуре называлась «Запретите этим людям говорить». Речь шла о том, чтобы люди культуры не высказывались о политике, так как авторитета у них много, а понимание происходящего отсутствует.
— Я бы ещё хотел отметить группу людей, которые не должны появляться в информационном пространстве. Это люди, уличённые в употреблении допинга. Когда журналисты берут интервью у таких спортсменов, они работают на пропаганду допинга. Во всех странах Европы человек, попавшийся на допинге, сразу выпадает из информационного пространства. Основа борьбы с допингом — это создание атмосферы нетерпимости, а не только количество взятых проб. Отбыв наказание, эти люди вправе заниматься чем угодно, но они не должны быть примером для окружающих.

— Но такие люди есть в этом сезоне и в вашей команде?
— Это неприятная ситуация, но я думаю, что антидопинговая комиссия вынесет справедливое решение. Мы все понимаем, что милдронат — не тот препарат, который по праву находится в списке запрещённых. Я согласен, что производители этого препарата должны бороться за его исключение из этого списка. Это наносит коммерческий вред предприятию, хотя как средство восстановления он был хорошо востребован.

— Видимо, он стал жертвой политики.
— В какой-то степени это так. Мы допустили непреднамеренную ошибку, которая не должна повториться.

— В России тренеры всегда говорят о медальных планах на чемпионат мира. Есть ли такие у украинской сборной?
— Это возвращение к социалистическому прошлому и один из моментов давления на спортсменов, который играет отрицательную роль. Нам ни о каких планах не говорили, за что я благодарен руководству федерации. Может, какие-то планы есть в министерстве, но нас постарались оградить и защитить от этого.

— Чего ждёте на этом чемпионате от российской команды?
— Потенциал у российской сборной очень высок и у мужчин, и у женщин. Думаю, он будет реализован в медалях. Я думаю, что тренеры и руководство сделают трезвый анализ факторов, мешающих реализовать этот потенциал, и успешно их устранят.